При воспоминании о своем сержанте Фревен бросил взгляд в сторону восточного коридора.

— Я вижу, вам интересно знать, что же произошло, — опередил его Рисби. — Признаюсь, что, спускаясь по лестнице, я не знал, как поступить. Этим вечером я увидел Паркера и сказал ему, что мы нашли запасы исключительных вин и что, если ему интересно, он может немедленно пойти туда и, пока погреб не опустошили, взять несколько бутылок. Он проглотил наживку и тотчас же пошел. Я шел следом за ним на достаточном расстоянии. Я увидел вашего человека, поставленного для слежки. Я легко предъявил ему свой счет. О! — Ему пришла в голову какая-то важная мысль, и он поднял указательный палец. — Вы знаете, как легко убить человека? Вот! — Он показал на горло Энн. — Одним движением резко вонзаем лезвие. Если делать это с силой, можно разрезать сразу все. А затем отступаете и, если он трепыхается, оставляете человека потихоньку подыхать или нападаете, чтобы прикончить, и на это уходят считаные секунды. А в основном нападение происходит настолько быстро, что люди хотят защитить шею, это рефлекс, и даже не пытаются обороняться, и это идиотизм!

Он глупо ухмыльнулся, довольный своим рассказом.

Как же случилось, что изощренным преступником, которого они так долго преследовали, оказался нескладный молодой человек? До такой степени, что никому в голову не пришло бы даже допустить предположение о виновности Рисби.

Это он. Все закончено. Он и есть настоящий убийца, смехотворный и какой-то непристойный. Но такова реальность.

— Почему вы мне все это рассказываете? — сказал Фревен, все еще сидя на земле.

Казалось, что Рисби удивил вопрос.

— Почему? Почему? — Он пожал плечами. — Потому что это интересует вас! Мы с вами братья — вы и я, противостоящие друг другу, тем не менее мы братья по охоте! Мы с самого начала наблюдаем друг за другом. Заметьте, что вы удивили меня прошлым летом. Я даже подумал, что это окажется труднее, чем можно было ожидать. Однако это не было ошибкой — опережать все ваши действия, быть внимательным ко всем мелочам! Я несказанно забавлялся, когда мне удавалось направить вас по ложным следам. Сначала Харрисон, затем Хришек, да, это было искусство. Но я сожалею, что вы не обратили внимания на Квентина Трентона, поскольку Маттерс мне сказал, что был сделан вывод, будто инициалы «Кью-Ти» вы приняли за женский символ, который я плохо нарисовал… Я должен был подумать об этом! Я понял с самого первого дня, еще на набережной, что вы ищете правшу. Вам не повезло, лейтенант, я был «двуруким» ребенком. Сейчас я пишу и все делаю левой рукой, но есть некоторые вещи, которые я инстинктивно делаю правой.

Он расплылся в широкой улыбке, ничего не выражающие глаза резко контрастировали с живостью черт лица.

— О! А в тот вечер я позаимствовал ботинки одного товарища, чтобы пойти на ферму, и вы купились на мой маленький спектакль! Я ношу сорок второй размер, а не сорок четвертый! Поэтому Маттерс не видел во мне ничего подозрительного… Левша, худой, сорок второй размер ноги. Он, бедный, и представить не мог, что вы сможете так сплоховать! За это время я настроил вас против всех здоровяков нашего взвода. Вы хотели рассорить нас и разорвать нашу связь. Но мы все были против ВП, лгали, чтобы защитить себя, лишь бы не отвечать на ваши вопросы! Потрясающе!

Рисби был в эйфории.

— Я могу только сожалеть, что так все кончилось, что Маттерс наскочил на меня в коридоре, когда я вытащил вас в туннель, как кроликов, вместе с Паркером. Я видел, как он пришел со своим большим фонарем, и нейтрализовать его было детской игрой. Присутствовать при поражении своего наставника — это был бы великий момент!

Он пошевелил лезвием своего ножа.

— Впрочем, она меня почти остановила. Я видел, как она подходила, она тоже шла с включенным фонарем, это же неразумно! Вас было видно за несколько километров!

Энн сморщилась от боли, когда кончик ножа уколол ее кожу.

Рисби переигрывал. Он слишком много делал и слишком много говорил. Он был настолько безлик, что, воображая себя свободной личностью, представлял собой всего лишь пародию.

— Так что же все-таки заставило вас спуститься? — спросил он таким тоном, как будто они вели обычную дружескую беседу.

Энн с трудом сглотнула и проговорила сквозь зубы:

— Я узнала, что исчез Коллинс, и подумала, что он спустился сюда, и все кончено. Я волновалась.

Рисби с раздражением вскинул брови.

— Ох уж эти женщины… Хорошо, теперь перейдем к серьезным вещам. Видите ли, лейтенант, я в вас стрелял сверху из автомата, ну, этого… как его звали?

— Монро, — прошептал Фревен.

— Да! Монро! Я позволил себе одолжить у него наручники вот для нее.

И он движением подбородка указал на Энн.

— Как вам удалось расправиться с моими людьми? Ларссоном и Конрадом? — спросил Фревен, желая выиграть время.

Рисби снова заговорщически улыбнулся.

— Об этом интересно поговорить! — воскликнул он. — О, если бы вы знали, как мне жаль, что этим не с кем поделиться! Вам кажется, что это было трудно? Без всяких приготовлений и соблюдения мер предосторожности, нет, все это было даже приятно. Труднее было молчать. И никому не рассказывать о своих успехах. Быть победителем, блестящим исполнителем и ни с кем не отпраздновать успех! Вот что угнетает меня больше всего.

Он медленно покачал головой и сжал губы, осматривая Фревена. Его взгляд стал грустным.

— Сейчас расскажу, как я это сделал. В общем-то, очень просто.

И, к большому удивлению Фревена и Энн, он убрал нож от горла медсестры и прошел в зал.

76

Фонари, лежащие на земле, светили рассеянным светом, в их скрещивающихся лучах серебрилась утоптанная земля там, где струйки вина не утекали в канавки. Углы и края зала были погружены во мрак, и там, прячась, расхаживал Рисби.

— Прежде всего, я хотел бы посоветовал вам не делать глупостей, лейтенант. Во-первых, потому что у меня в руках оружие и я превосходный стрелок. Во-вторых, если вы меня рассердите, я вырву ноги и руки вашей подружки. — Он повернулся к ней. — На самом деле, моя дорогая, предмет, который я вложил вам в руки, попросив вас не выбрасывать его, это — граната, а вот от нее чека.

И он бросил металлическое кольцо в сторону Фревена, которое упало рядом с лейтенантом.

— Если давление ваших ладоней ослабнет, будет бум! Вы лишитесь кистей рук и большей части ягодиц, осмелюсь сказать. А если у вас возникнет мысль бежать или броситься на меня, вы в одну секунду останетесь без ног. Некоторое время назад я заставил вас приподнять ногу и кое-что подложил под ступню. Это мина, действующая мина. Вы наступите на чувствительный элемент, который теперь активирован. Сделаете одно движение, и в ту же секунду будет бум!

Он объяснял все это с отстраненной радостью. Все происходящее непосредственно придавало ценность его власти, снова приводя его в равновесие.

Рисби вышел из тени, подойдя к Фревену. Они смотрели друг на друга.

— Вот, и это тоже очень просто. С вашими людьми все было похоже. В первом случае я был на поляне и увидел, как он уходил. У меня было время пройти в лес и опередить его настолько, чтобы увлечь в сторону. Он увидел меня, а я сделал вид, что страшно перепуган, и он мне поверил. Мне кажется, я неплохой актер. Я ему рассказал, и…

Рисби внезапно повернул голову, словно что-то привлекло его внимание. Фревен растерялся, у него была всего секунда на раздумывание, что делать дальше, на него все еще был направлен пистолет. Что случилось? Кто-то подошел к Рисби сзади?

Рисби снова повернулся к нему и в широкой улыбке обнажил желтые зубы.

— Вот и вас я поймал, не так ли? — забавляясь, сказал он. — То же самое я проделал и с ним. Ваш парень повернул голову, чтобы посмотреть, что произошло. И я вонзил нож ему в горло. Изо всех сил. По самую рукоятку. Я отпрыгнул назад, чтобы избежать ответного удара, но он сделал то, что делают все — обеими руками схватился за рану. Тогда я бросился на него, нанес еще один удар и еще один. — Рисби все время хихикал, жестикулировал, вены на его висках набухли. — Кровь была повсюду. Потом я немного почистился снегом, но поскольку мы находились в районе боевых действий, пятна на моем мундире никого не заинтересовали, а потом я его сменил. Второго вашего парня я подловил на фокусе с вражеской миной. Он хотел пойти искать минера, но я остановил его, сказав, что не смогу долго удерживать ногу в одном положении, зато смогу удалить взрыватель, если он согласится сменить меня. Он занял мое место, осторожно сдвинув мою ногу своей и встав на мину вместо меня. И тогда на него, обездвиженного, я надел его же наручники, к его огромному удивлению. Если бы вы видели его лицо!